Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.
Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.
Спасибо за доверие. Команда JM
Каждая эпоха в архитектуре определялась материалом, который она умела использовать. Камень, дерево, сталь, бетон — их свойства формировали не только конструкцию, но и мышление архитектора. Сегодня эта связь становится еще плотнее: архитекторы перестают быть пользователями готовых материалов и начинают проектировать их заново, опираясь на химию, биологию и цифровые технологии. Материал превращается из инструмента в предмет исследования — живой компонент архитектурного процесса. Редакция JUNG Media изучила, как наука проникает в архитектурную практику и меняет роль архитектора. В статье мы рассмотрим примеры исследовательских подходов, новые дисциплины, возникающие на пересечении дизайна и материаловедения, и то, как эти процессы формируют устойчивую архитектуру будущего.
Архитектура всегда строилась вокруг доступных материалов. Камень, дерево, металл и бетон определяли не только конструкцию, но и способ мышления архитектора. Каждый материал задавал ограничения и возможности, формируя язык формы и технологии. Долгое время архитектор работал с тем, что уже существовало, адаптируя известные решения к новому контексту.
Сегодня подход меняется. Вместо использования готовых материалов архитектор начинает исследовать их устройство и свойства. Работа с физикой, химией и биологией становится частью проектирования. Понимание микроструктуры вещества помогает создавать легкие, устойчивые и адаптивные конструкции. Материал больше не воспринимается как данность — он проектируется, тестируется и изменяется под задачу.
Этот переход делает архитектора исследователем. Проект становится не только композицией, но и экспериментом. Вместо готовой формы — процесс, вместо ремесла — разработка. Современный архитектор соединяет функции дизайнера, инженера и ученого, выстраивая мост между строительством и лабораторией.
В последние годы архитектурные студии все чаще работают по принципу лабораторий. Вместо привычных чертежей и макетов здесь создаются алгоритмы, цифровые модели и материалы с заданными свойствами. 3D-печать, роботизированное производство и вычислительное моделирование позволяют проверять идеи напрямую в процессе разработки. Архитектор не только проектирует, но и программирует поведение материала.
В эту среду входят новые участники — инженеры, биологи, химики, разработчики. Они объединяют знания, чтобы получить результат, который невозможно достичь в рамках одной дисциплины. Так появляются биокомпозиты, созданные из грибов, водорослей или отходов сельского производства. Эти материалы не требуют высоких температур и минимизируют отходы, а значит, становятся частью экологического цикла.
Вычислительное проектирование усиливает этот процесс. Алгоритмы анализируют структуру и поведение материалов, помогая создавать формы, которые растут, гнутся или адаптируются к среде. Архитектура перестает быть статичной: проект можно обновлять, изменяя цифровую модель или состав материала. Наука становится частью самой архитектурной практики.
Исследователи нового поколения рассматривают архитектуру как систему, где природа и технологии действуют совместно. Нери Оксман и Ахим Менгес — ключевые фигуры этого направления. Их проекты показывают, что материал может быть не только результатом, но и активным участником процесса. Они работают с поведением вещества — его ростом, изменением и взаимодействием со средой.
В лаборатории Mediated Matter Нери Оксман разрабатывала биокомпозиты на водной основе, созданные по принципу экосистем. Такие материалы могут формироваться без отходов и разлагаться после использования. Павильоны и инсталляции, созданные ею, демонстрируют, как биология и цифровое проектирование соединяются в единый процесс. Это уже не декоративная инновация, а новый тип архитектурного мышления.
Ахим Менгес работает с адаптивными структурами, вдохновленными природными механизмами. Его проекты изучают, как древесина реагирует на влажность или как материалы меняют форму под действием температуры. Эти наблюдения превращаются в строительные системы, способные регулировать себя без электроники. И Оксман, и Менгес показывают: архитектор становится посредником между природой и технологией, создавая решения, которые живут и изменяются вместе со средой.
Архитектурное образование постепенно меняет формат. Вместо чисто художественных или инженерных курсов в программу входят лабораторные занятия, работа с биоматериалами, анализ данных и программирование. Студийная практика превращается в исследовательскую: студенты не только рисуют проекты, но и создают прототипы, проводят тесты, фиксируют результаты.
Эксперимент становится центральным инструментом обучения. Университетские лаборатории сотрудничают с научными институтами, промышленными компаниями и технологическими стартапами. Так формируется новая среда, где проектирование выходит за пределы архитектуры и включает в себя физику, химию и биологию. Этот подход учит студентов не копировать готовые решения, а вырабатывать собственные методы.
Такое образование готовит архитектора к работе с неопределенностью. Вместо набора правил он получает систему наблюдений и проверок. В этом процессе важен не только результат, но и ход эксперимента: как материал ведет себя, почему форма работает, где границы прочности и гибкости. Эксперимент становится способом думать о пространстве и среде.
Внедрение новых материалов в строительную практику происходит медленно. Основное препятствие — стандарты и нормы, рассчитанные на традиционные материалы: бетон, сталь, стекло. Любое отклонение требует сертификации и проверки, а это повышает риски и затраты. Даже если материал работает в лаборатории, его путь до реального строительства занимает годы.
Есть и вопрос доверия. Новые материалы часто выглядят непривычно — неровные поверхности, органические текстуры, нестандартный цвет. У застройщиков и заказчиков это вызывает сомнение в прочности и долговечности. Исторический пример — первый железобетонный небоскреб Ингаллс, построенный в 1903 году. Тогда бетон считали слишком слабым для высотного строительства, но именно он стал основой архитектуры XX века.
Этот пример показывает: инновации требуют не только технологий, но и культурного принятия. Архитекторам, инженерам и производителям важно выстраивать диалог, объясняя принципы работы новых материалов. Только так эксперимент может перейти из лаборатории в городскую среду и стать частью строительной практики.
Современная архитектура объединяет науки, производство и культуру в единую систему. Архитектор становится связующим звеном между дисциплинами: он понимает принципы материаловедения, умеет читать данные и использовать технологии как часть проектного процесса. Эта роль требует не только творческого мышления, но и умения работать с фактами, экспериментами и взаимосвязями.
В таком подходе авторство теряет индивидуальный характер. Архитектор больше не единственный источник идеи — он участник коллективного исследования. Материал, инженер, биолог и алгоритм становятся равноправными участниками процесса. Проект превращается в поле взаимодействия, где форма рождается из обмена знаниями и наблюдений.
Эта система меняет саму цель архитектуры. Вместо создания законченного объекта архитектор формирует условия для развития среды. Материалы становятся живыми компонентами пространства, способными адаптироваться и реагировать. Архитектура будущего опирается не на стиль, а на способность соединять разные области знаний ради устойчивого и осознанного взаимодействия с окружающим миром.
