Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.
Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.
Спасибо за доверие. Команда JM
Современный дом — это не типовой объект, а личное высказывание. Архитектура отходит от шаблонов и ищет новые формы взаимодействия с ландшафтом, климатом и технологиями. В этом обзоре JUNG Media — проекты, которые по-разному радикальны: одни изолируют жилье от среды, другие впускают природу внутрь; одни работают с материалом как со скульптурой, другие переосмысливают пространство как общественное. Объединяет их одно — отказ быть нейтральными. Это не просто «дизайнерские дома», а архитектура как позиция. Эти 10 проектов показывают, что жить можно не по плану.
Проект Джуньи Ишигами в городе Убе — это не просто дом, а переосмысление идеи пространства как такового. Архитектор отказался от привычной логики строительства: здесь здание не возводили, а извлекали из земли. Сначала вырыли крупные ямы, затем заполнили их бетоном. После затвердевания массив был освобожден — землю вычистили, оставив бетонную структуру с органическими формами, напоминающими сталактиты. Получилось пещеристое пространство ниже уровня улицы.
Интерьер не отделан. Грязь, оставшаяся на бетонных поверхностях, сохраняется как часть архитектуры. Свет проникает фрагментарно, акцентируя неровности и переходы. Пространства соединяются не коридорами, а проемами в массиве. Это не интерьер в традиционном смысле — скорее ландшафт, в который можно войти. Ишигами не имитирует природу — он использует ее как метод.
На первый взгляд Longhouse напоминает сельскохозяйственный ангар или удлиненный промышленный павильон. Его длина — 110 метров, фасад прост и лишен декоративных элементов. Но это не маскировка, а архитектурный выбор: здание действительно работает как сельскохозяйственная инфраструктура. Внутри — жилье, кухня, фермерские функции и образовательные пространства.
Проект реализован студией Partners Hill в штате Виктория. Архитекторы сознательно отказались от идеи дома как отдельного объекта и создали линейную систему, включающую вольеры для животных, теплицы, жилые комнаты, зону приема гостей и школу гастрономии. Здесь нет деления на «функции» и «пространства»: архитектура мыслится как непрерывный процесс.
Дом Quinta do Rei вызывает ассоциации не с жильем, а с бункером, штаб-квартирой или инсталляцией, в которой заблокированы эмоции. Он полностью закрыт от внешнего мира: горизонтальные полосы огрубленного бетона покрывают фасад от основания до крыши, скрывая проемы и превращая здание в монолит.
Архитекторы из студии Contaminar создали объект, где доминирует тяжесть. Композиция многоуровневая, с изломанной геометрией и острыми поворотами. Пространства спрятаны, маршруты неочевидны. Интерьер открывается постепенно — как если бы здание сопротивлялось попытке его понять.
Форма здания следует принципу обороны. От физического климата. От визуального загрязнения. От избыточной открытости. Это архитектура, построенная на контроле: света, движения, взгляда. Внутренние пространства минималистичны, но с тщательно выстроенной светотеневой динамикой.
Blue Dream — первый жилой проект студии Diller Scofidio + Renfro, построенный на побережье США. Но дом не похож ни на частное жилье, ни на то, что ассоциируется с понятием «модернизм». Он словно существует вне времени и вне гравитации: белые, изгибающиеся стены, полупрозрачное остекление, песчаные дюны, которые сливаются с архитектурой.
Визуально это — мираж. Здание отражает свет, размывает границы, растворяется в пейзаже. Фасад не читается как структура: он воспринимается как эффект, как оптический сдвиг. Архитектура исчезает — и этим провоцирует. Невозможно понять, где заканчивается интерьер и начинается наружное. Пространство становится иллюзией.
В то же время, проект технически сложен: точная работа с геометрией, продуманная вентиляция, высокая адаптивность к прибрежному климату. Но все эти инженерные усилия спрятаны под поверхностью. Остается только чувство: дом — как пейзаж, дом — как атмосфера.
Фермерский дом в штате Тамилнад, созданный студией Earthscape Studio, буквально врастает в ландшафт. Его формы — не прямолинейные, а текучие; материал — не отделан, а подчеркивает природное происхождение. Дом построен из армоцемента, покрытого глиняной штукатуркой, и походит скорее на вылепленную вручную скульптуру, чем на здание.
Снаружи он напоминает органическую оболочку, встроенную в землю. Внутри — система проходов, спускающихся в пространство, организованное вокруг озелененного двора. Визуально и тактильно дом воспринимается как продолжение почвы. Пространство — не геометрия, а последовательность телесных ощущений: прохлады, приглушенного света, шелеста листвы.
Жилое здесь не отделено от природного. В архитектуру встроены деревья, воздух, шум насекомых. Границы между «внутри» и «снаружи» исчезают. Архитектор не просто проектирует дом — он формирует укрытие, соответствующее климату и земле.
На юге Чили, на краю лесистого обрыва, расположился дом, который кажется одновременно легким и структурно точным. Casa Detif, спроектированный студией Guillermo Acuña Arquitectos Asociados, — это серия вложенных друг в друга прямоугольников, обернутых решетчатым фасадом из красного дерева.
Архитектура отсылает к сельской утилитарности, но делает это с почти минималистской графичностью. Внешняя структура похожа на коробку из спичек или ящик для хранения, но внутри скрывается сложный пространственный сценарий: с видами на Тихий океан, тенью от реек и теплом натурального дерева.
Дом построен на стыке двух логик: экспонирования и укрытия. С одной стороны — абсолютная открытость ландшафту, с другой — плотная деревянная оболочка, фильтрующая свет и создающая ощущение уединения. Это архитектура, которая работает как экран: она не просто отделяет, она модулирует восприятие.
На склоне в Аликанте расположен дом, форма которого напоминает не жилье, а павильон современного искусства. Проект студии Fran Silvestre Arquitectos — это монохромная зигзагообразная структура, разворачивающаяся по участку, словно архитектура движения. Белый бетон, острые грани, абсолютная чистота линий — все построено на отказе от привычной планировки.
Дом предназначен для большой семьи, но внутри нет ни коридоров, ни классических «комнат». Вместо этого — непрерывная пространственная лента, в которой приватность достигается через ритм, повороты, визуальные барьеры. Это дом без привычной логики, но с четкой последовательностью восприятия.
Форма здания подчинена ландшафту: архитектура следует за уклоном, адаптируется к рельефу, растворяясь в нем. Пространство не сопротивляется земле — оно с ней работает. Интерьер при этом остается аскетичным и светлым, почти абстрактным.
Лабри — дом, в котором человек живет не рядом с природой, а внутри нее. Архитекторы из вьетнамской студии Nguyen Khai Architects & Associates спроектировали здание как череду стеклянных блоков, расположенных в шахматном порядке. Между ними — сады, внутренние дворики и высокие деревья, в том числе жасмин, вьющийся по фасадам и крышам.
Дом организован как открытая система: без главного фасада, без четких границ, без жесткой централизованной планировки. Каждый блок — это часть жизненного цикла: где-то спят, где-то работают, где-то отдыхают. Между этими действиями — не коридоры, а воздух, тень, зелень, звук птиц.
Пространство одновременно уединенное и проницаемое. Архитектура не замыкается — она распределяет: свет, влажность, биологическое разнообразие. В доме соседствуют люди, насекомые, растения. Это не декоративная экология, а активная среда, в которой архитектура не только защищает, но и стимулирует связи между обитателями.
Проект Дом 75.9, разработанный Омером Арбелем, — это не просто здание, а материализация эксперимента. Дом буквально вырастает из земли: бетонные колонны были отлиты в тканевых формах прямо в почве, после чего земля была снята, обнажая структуру. Получился архитектурный ландшафт, в котором опоры выглядят как окаменевшие деревья или архаические колонны.
Внутри пространства ощущаются как полупещеры. Свет поступает сверху, заливая бетон мягким рассеянным сиянием. Элементы интерьера — встроенные, минимальные. Все внимание сосредоточено на материале, текстуре, массе. Этот дом не показывает, как можно жить комфортно — он показывает, как можно жить осознанно.
Снаружи здание почти не видно: оно частично скрыто под землей, интегрировано в сельскохозяйственный ландшафт. Архитектура отказывается от фасада как выражения, сохраняя только структуру и тишину. Визуальная скрытность компенсируется внутренней интенсивностью.
Station Lodge прячется за типовой лондонской улицей — на первый взгляд ничто не указывает на его радикальность. Но за обычным фасадом скрывается дом, построенный архитектором Андреем Салтыковым как личный манифест. Главный элемент — массивная металлическая крыша в форме панциря броненосца. Она покрывает весь объем и формирует внутри трехэтажный атриум.
Вместо стандартного деления на этажи здесь — единое вертикальное пространство, пронизанное светом и воздухом. Крыша работает как щит, создавая ощущение защищенности, но не изоляции. Это не замкнутая структура, а система, допускающая трансформации и адаптацию. Дом собран не как объект, а как оболочка, под которую можно «подложить» разные сценарии.
Материальность играет решающую роль. Металл — не ради индустриальности, а ради гибкости и прочности. Конструкция выглядит жесткой, но в реальности поддается точной настройке. В этом контрасте — идея дома как технологического организма, способного реагировать на обитателя.
Эти дома не похожи друг на друга, но их объединяет одно: ни один из них не следует типологии. Это архитектура, в которой проект — не решение, а высказывание. В каждом случае архитекторы отказываются от универсальности и создают форму, строго привязанную к задаче, месту, личности, климату.
Где-то архитектура становится пейзажем. Где-то — ландшафт превращается в дом. Где-то материал работает как персонаж, а структура — как сценарий. Это не просто жилье, а среды, где жить — значит участвовать в архитектурном процессе. Не образ, не стиль и не удобство становятся определяющими, а точность, индивидуальность и связь с контекстом. Жилище не должно быть повторяемым. Оно может быть единственным. И в этом — его ценность.
